Агнец - Страница 108


К оглавлению

108

Я отошел в угол, где обнаружил Марфу, сестру Мэгги, — она смотрела на танцующих и жевала хлеб с овечьим сыром. Ей было двадцать пять. Пониже ростом и покрепче Мэгги, но те же золотисто-каштановые волосы, те же синие глаза. Только смеялась реже. Муж развелся с ней за «невзрачность в особо тяжкой форме», и теперь Марфа жила в Вифании со старшим братом Симоном. Я познакомился с нею, когда мы еще были детьми, — она таскала мои записки Мэгги. Теперь Марфа предложила мне откусить от своего хлеба с сыром, и я согласился.

— Ее побьют камнями, — произнесла она горько и слегка ревниво, как полагается младшей сестре. — Иаакан — член Синедриона.

— Все такое же быдло?

— Еще хуже. Он теперь — быдло у власти. Прикажет побить ее камнями лишь потому, что может это сделать.

— За один танец? Даже фарисеи не…

— Если кто-то заметил, как она целовала Джошуа…

— Ну а ты сама как? — спросил я, резко меняя тему.

— Я теперь живу с Симоном.

— Я слышал.

— Он прокаженный.

— Ой, вон мать Джошуа. Надо поздороваться.


— На этой свадьбе нет вина, — сообщила Мария.

— Я знаю. Странно, правда?

Иаков стоял рядом и хмурился, пока мы обнимались с его матерью.

— Джошуа тоже здесь? — Да.

— О, хорошо. А то я боялась, что вас арестуют вместе с Иоанном.

— Прошу прощения? — Отступив на шаг, я вопросительно уставился на Иакова. Все-таки более подходящий гонец для плохих известий.

— Ты разве не слыхал? Ирод бросил Иоанна в тюрьму за то, что тот подстрекает народ к бунту. Таков предлог, по крайней мере. На самом деле рот Иоанну хочет заткнуть Иродова жена. Ей надоело слушать, как последователи Иоанна называют ее блядью.

Я потрепал Марию по плечу:

— Пойду скажу Джошу, что ты здесь.

Джошуа в дальнем углу двора играл с детишками. Маленькая девочка принесла на свадьбу ручного кролика, и Джош теперь держал его на коленях и гладил уши.

— Шмяк, иди потрогай, какой мяконький.

— Джошуа, Иоанна арестовали.

Джош медленно отдал девочке крольчонка и встал.

— Когда?

— Точно не знаю. Наверное, вскоре после нашего ухода.

— Нельзя нам было его бросать. Я ведь ему даже не сказал, что мы уходим.

— Это бы все равно случилось, Джош. Я его предупреждал: не прикалывайся к Ироду, — а он не слушал. Что тут сделаешь?

— Я — Сын Божий, что-нибудь и сделал бы.

— Ага. Например, сел вместе с ним в тюрьму. Твоя мать пришла. Иди поговори с ней. Это она мне про Иоанна сказала.

Джошуа обнял Марию, и она произнесла: — Ты должен что-то сделать. Это невыносимо. Свадьба — и без вина.

Иаков похлопал брата по плечу:

— Вы разве не принесли с собой вина с богатых виноградников Иерихона?

(Не нравилось мне, что Иаков пользуется сарказмом против Джошуа. Я всегда считал, что мое изобретение должно применяться для правого дела или, по крайней мере, против людей, которые мне не по нутру.)

Джошуа мягко отстранился от матери.

— Будет тебе вино.

И ушел на ту половину дома, где в огромных каменных водоносах хранилась питьевая вода. Через несколько минут он вернулся с ковшом вина и чашками на всех. По всей компании прокатился вопль, и общий уровень веселья подпрыгнул на одну отметку. Наполнялись ковши и чаши, выпивались и наполнялись снова, а те, кто располагался к кувшинам с вином поближе, начали провозглашать, что свершилось чудо: Джошуа из Назарета превратил воду в вино. Я пошел искать Джоша, но он куда-то запропастился. Вино — не вина: всю жизнь Джошуа прожил безгрешно, с виной у него не очень получалось, и теперь он удалился, видать, успокаивать свою совесть.

Через несколько часов коварных уловок мне удалось наконец выманить Мэгги в заднюю калитку.

— Мэгги, пойдем с нами. Ты разговаривала с Джошуа. Ты видела вино. Он — это Он.

— Я всегда знала, что он — это он, но с вами я пойти не могу. Я замужняя женщина.

— Я думал, ты хочешь стать рыбаком.

— А я думала, ты станешь деревенским дурачком. — Я просто деревню себе еще не нашел. Слушай, заставь Иаакана развестись.

— За все, отчего он может со мной развестись, он может меня и убить. Я видела, как он выносит людям приговоры, Шмяк. Я видела, как он ведет толпы побивать кого-то камнями. Я его боюсь.

— На Востоке я научился готовить яды. — Я поднял брови и ухмыльнулся. — Годится?

— Я не стану травить своего мужа.

Я вздохнул — весьма раздраженно, как научился у мамочки.

— Так брось его и пойдем с нами. Подальше от Иерусалима — туда, где у него руки коротки. Ему придется с тобой развестись, чтобы сохранить хорошую мину.

— А зачем мне идти, Шмяк? Следовать за человеком, который меня не хочет и не возьмет, если б даже захотел?

Я не знал, что ей ответить. У меня в груди будто кинжалы ворочались в свежих ранах. Я смотрел на свои сандалии и делал вид, будто у меня что-то застряло в горле.

Мэгги шагнула ко мне, обняла и положила голову мне на грудь.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Я знаю.

— Я скучала по вам обоим, но и по тебе одному я тоже скучала.

— Я знаю.

— Я не буду с тобой спать.

— Я знаю.

— Поэтому перестань, пожалуйста, об меня этим тереться.

— Конечно, — сказал я.

И в этот момент Джошуа ввалился в калитку, едва не сбив нас с ног. Равновесие-то мы удержали, так что никто не упал. Джош прижимал к щеке все того же ручного крольчонка. Кроль дергал задними лапами. Мессия был божественно пьян.

— Знаете чего? — выговорил он. — Я люблю заек. Не сеют они, не жнут, а также не гавкают. И посему, отныне и впредь, я постановляю: если со мной приключится что-нибудь гадкое, вкруг меня всегда будут зайки. Так и запишем. Давай, Шмяк, записывай. — Он махнул мне кроликом и опять вывалился в калитку: — Где это дребаное вино? У меня тут зайка совсем высох!

108